10 ноября 2014 года, понедельник – засучивай рукава.
Ну что, дожили?! Доросли!
Небо нас повысило в статусе и присвоило новую квалификацию – Волшебники!!!
И заметьте, всё узаконено, легализовано.
Радостно? Так-с, не забываем и про ответственность: кому много дано, с того и спросится строже.
Ну, а теперь осваиваемся, осматриваемся, замышляем))) – чудеса. Опция работает не только по отношению нас самих, но плоды её могут быть подарены по нашему усмотрению другим страждущим.
Итак, сознанием нажимаем на виртуальную кнопку – Чудо-Волшебство, и вперёд за орденами в новой профессии))).
Характеристики суток: обязательное лидерство, свежий взгляд на привычную жизнь, новаторский подход, и всё с оглядкой на Самое Верховное Божество.
И потихоньку ждём его одобрения..это я так..за скобками реальности…и шёпотом. Слегка зависаем от переизбытка солнечной энергии, духовной активности.
Трансформации тоже никто не отменял, и наоборот – вменены, внесены в меню дня. Тайное, естественно, становится явным..со всеми вытекающими. 6/0 – всё ещё плоть не присутствует, её нет в наличии, дефицит, так сказать; энергофон с креном в духовность.
Друзья, прошу внести свои кандидатуры в освоение новыми профессиями; кто хочет, кто созрел, конечно.
Согласно исследованиям в области медицины постоянный гнев, постоянный страх (а гнев и страх очень часто идут рука об руку;
чем больше недоверия, тем больше страха, чем больше страха, тем больше разочарования, и тут приходит гнев) буквально пожирают нашу иммунную систему, а если у нас есть душевное тепло, добросердечие, то это наделяет нас внутренней силой, так мы избавляемся сначала от страха, потом от разочарования.
Поэтому если в сердце больше сострадания, то велика вероятность того, что и ум будет у вас спокойным, а это очень важный фактор для обретения телесного здоровья.
Иногда говорят, будет ум здоров, будет здоровым и тело. Между умом и телом очень тесная связь.
И даже когда уже не будет сил, и у сердца перестанет хватать оперативной памяти, и аккумуляторы устанут перезаряжаться, а от количества имен и ников разовьется алексия — буквы откажутся складываться в слова и что-то значить,
— и от мелькания лиц, рук и щек, подставленных для поцелуя, полопаются сосуды в глазах, а голоса и интонации забьются просто глухим далеким прибоем где-то вне сознания — даже тогда, за долю секунды до полной потери сигнала, за миллиметр до идеальной ровности зеленой линии электрокардиографа
— из реальности, почти потерявшей контуры и формальное право существовать, вынырнет чье-то лицо, по обыкновению устремится куда-то в район ключиц, захлопает ладошками по спине и впечатает в мозг —
ПРИВЕТ!!! Я ТАК СОСКУЧИЛАСЬ!!!
И из выпростанных, выпотрошенных, вывернутых недр отзовется — да, я тоже люблю тебя.
И это снова будет не конец.
Любить людей, indica, это такое же проклятие, как их животно ненавидеть: разница только в том, что во втором случае ты вечно обороняешься, а в первом всегда беззащитен.
Ненавидя, ты знаешь, чего ждать в ответ — и можешь полагаться только на себя; любя, ты отдаешь свой меч в руки первому прохожему: он может посвятить тебя в рыцари, осторожно дотронувшись этим мечом до твоих плеч, может вернуть его тебе с поклоном, а может вогнать его тебе в горло по самый эфес.
И это рулетка, моя солнце, и ставки все время растут.
И — выжатость, конечно, высосанность через сотни трубочек: чем больше любимых тобою, тем больше завернутых в коробочку лакомых кусочков себя ты ежедневно раздариваешь.
Тем больше матричных проводов у тебя в теле — тех самых, что, сочно причмокивая, качают из себя драгоценные животворные токи.
Но если отсоединить их все — отечешь, распухнешь и лопнешь: все твои железы — с гиперфункцией, всех твоих соков — через край; так и задумано было — говорила же, проклятие.
Либо растащат на волокна, до клеточки, до хромосомки, — и облизнутся очаровательными кошачьими мордочками (позже поняв, что так никогда и не раскусили, не просмаковали, не переварили до конца) — либо перебродишь, отравишься собственной бесконечной, неизбывной любовью — и растрескаешься переспелой сливой, гния.
Как тебе выбор?
И на тысячное предательство, на миллионное подставление левой щеки, глядя, как, давясь, обжираются тобою распухшие до свиней любимые когда-то люди, — когда уже в горле забулькает, закипит — ненавижу, ненавижу, сто Хиросим на вас, чтобы до атомов, отпустите, оставьте — появишься ты, indica, и я скажу:
Господи, какие руки невероятные, какие умные, спокойные, честные, безупречные руки — девочка, не уходи, просто полюбоваться позволь.
Одаривающих тебя собой в ответ — единицы. Только ближайшие, бескорыстные, неподдельные — и только этим и существуешь. В остальном же — неохотно, только как чаевыми — вежливые же люди, с чувством такта, в конце концов.
И еще реже — сами протягивают изысканные блюда из себя: бери, кушай, ничего от тебя не надо. Берешь и кушаешь. И себя всегда чуть-чуть оставляешь на чай.
И — приползти к тебе и сказать: доедают, солнце, помоги. И ты погладишь по макушке умными своими руками и скажешь — да, вот такие мы. Вкусные.
И хочется покопить для тебя сладости, пряности — и накормить. И рассказывать что-нибудь сидеть, пока ты кушаешь.
